то поет и устраивает цирк над аэродромом — без этого никак не может. А если нет — ходит взад-вперед, как тигрица, и молчит…

— Так-так. Ну, а вот скажите, Буданова, как это ей удалось сбить пять самолетов? Ведь она девушка, а дерется с мужчинами.

Катя вытаращила на него глаза:

— Да разве в этом дело? Ничего-то вы не понимаете! Характер — вот что главное! А вообще-то что же нам остается делать? Они там все мужчины… Вот и приходится с ними драться.

— А вы? Сколько вы лично сбили?

— Я? Три… Пока три. Вернее, даже три с половиной: пришлось как-то раз хвост отбить у «юнкерса»… Понимаете, все дело здесь в том, кто кого первый возьмет на прицел… А вообще-то я специализируюсь на другом.

— На чем же?

— «Свободный охотник» — слыхали? Я залетаю туда, к немцам в тыл, высматриваю себе подходящую цель — ну какую-нибудь автоколонну, например, — спускаюсь пониже и нажимаю на гашетки… Все очень просто.

— Это интересно.

— Еще как! Вы бы попробовали… Не хотите? А что это у вас, фотоаппарат?

— Да.

— Исправный?

— Конечно. Может быть, сфотографировать?

— Валяйте! На память. Только мы вместе с Лилькой, ладно? Эй, Литвяк, выходи! А фото пришлете?

— Пришлю.

— Честно? А то ни одной фронтовой фотографии нет.

— Честно.

— Инка, пойди вытащи своего командира. Только пусть кудри свои расчешет, а то объектив не выдержит.

— Да не выйдет она сюда.

— Это почему? Выйдет.

Катя подошла к окошку и забарабанила по стеклу, заглядывая в комнату. В дверях показалась Лиля все в том же ярко-синем подшлемнике, спросила:

— Ну, поговорили?

— Слышь, Лилька, давай сфотографируемся на память. Все вместе, втроем, — предложила Катя. — Когда-нибудь вспомним после войны, если доживем… Только ты причешись, а то на черта похожа.

Усмехнувшись, Лиля ответила:

— Ладно, на память можно. Минуточку — я мигом.

— Ну, а потом мы все вместе побеседуем как следует. Договорились? — спросил капитан.

— А как же! Видели, Лилька улыбнулась? Значит, отошла. Все будет нормально.

В это время где-то поблизости, у соседнего домика, громко крикнули:

— На аэродром! Летчикам собираться на полеты!

По улице быстро шел техник, заглядывая в каждый дом. Увидев девушек, опять крикнул:

— На полеты! Всем на аэродром. Приказ командира полка…

Катя развела руками:

— Значит, не суждено.

— Я подожду вас. Я обязательно подожду! — пообещал корреспондент.

Прикрой, стрелять нечем!

Провал военных планов Гитлера и успехи советских войск под Сталинградом потрясли гитлеровское командование, которое теперь всячески стремилось восстановить положение и спасти окруженную группировку. Для этого оно стало накапливать западнее Сталинграда, в районах Котельникова и Тормосина, свежие силы, которые должны были прорваться к Сталинграду и соединиться с группировкой.

Чтобы осуществить эту операцию, была создана группа армий под названием «Дон», командовать которой Гитлер поручил одному из наиболее способных своих военачальников — фельдмаршалу Манштейну. Стянув в один кулак огромные силы, немцы уже не сомневались в успехе, считая, что неудача под Сталинградом временная и стоит только двинуть в наступление ту силу, которую они сколотили, как все опять вернется к прежнему.

Действительно, начав наступление из района Котельникова двенадцатого декабря, фашистские войска в первые дни смогли продвинуться на значительное расстояние. Здесь, на этом направлении, на узком участке прорыва, у них был большой перевес в артиллерии и танках, и наша оборона не выдержала их натиска. Однако положение вскоре изменилось. Уже двадцать четвертого декабря, то есть через двенадцать дней, Сталинградский фронт, получив подкрепление, сам перешел в наступление и за каких-нибудь три дня отбросил фашистские войска на прежние рубежи.

После жестоких боев советские войска заняли Котельниково, разгромив группу Манштейна. К концу декабря гитлеровская армия, которая пыталась прийти на помощь окруженной под Сталинградом группировке, потерпела окончательное поражение. Армия Паулюса, отрезанная от основных сил и прижатая к Волге, потеряла всякую надежду на спасение.

С начала января Сталинградский фронт, переименованный в Южный, начал развивать наступление в направлении Ростова, а в это время войска Донского фронта осуществляли разгром немецкой группировки, оставшейся в Сталинграде.

Вместе с войсками Южного фронта полк Баранова двигался на запад, меняя аэродромы. Участвуя в наступлении, истребители непрерывно поддерживали свои войска с воздуха. Некоторое время полк базировался в освобожденном от врага Котельникове, затем перелетел ближе к Ростову. Здесь, под Ростовом, в воздухе происходили яростные сражения, и в этих воздушных сражениях часто отличались своей отвагой и бесстрашием летчики Баранова. Их имена упоминались во фронтовых и центральных газетах, им были посвящены боевые листки, распространяемые по всему Южному фронту.

В середине февраля Ростов был взят, и полк Баранова на следующий же день после взятия города перелетел на ростовский аэродром, где базировался долгое время. Линия фронта стабилизировалась западнее Ростова, вдоль реки Миус, примерно там же, где она проходила год назад, весной сорок второго года.

В марте началась весенняя распутица, самолетам приходилось летать с раскисших, залитых водой аэродромов. Машины застревали на грунтовых дорогах, летчики добирались до аэродромов, увязая в густой грязи, но боевая работа не прекращалась…

…На обратном пути, после штурмовки вражеских войск, группа «яков», которую вел Соломатин, неожиданно встретилась с шестеркой вражеских истребителей. Это были «фокке-вульфы», возвращавшиеся домой с задания. Силы были примерно равны, и схватка, которой никак нельзя было избежать, длилась недолго, поскольку и у тех и у других боеприпасы подходили к концу.

Когда Лиля увидела, что ее атакует «фоккер», она приняла его вызов и пошла ему навстречу, ловя самолет на прицел. Расстояние между ними быстро уменьшалось, и Лиля, опережая врага, в удобный момент нажала на гашетки… Что это?.. Тишина… Что случилось?! Кончились патроны… Все еще не веря в это, она машинально нажала на гашетки еще раз и в тот же миг подумала: поздно! Вот так положение! Не рассчитывая на то, что выстрелов не будет, она опоздала вовремя отвернуть в сторону: враг, стреляя, несся прямо на нее… Резкий отворот, но очередь, выпущенная «фоккером», успела задеть «як». Лиля почувствовала, как что-то горячее ударило в ногу, обожгло и отдалось болью во всем теле… Ранена!

Нужно было поскорее уйти, оторваться от противника. Это удалось ей не сразу. Превозмогая боль, которая усиливалась при каждом движении, Лиля попыталась вывести самолет из боя. Однако «фоккер» не хотел оставлять ее, упорно преследуя уклоняющийся от боя «як».

— Леша, прикрой! Стрелять нечем… — попросила Лиля, и собственный голос показался ей таким слабым, что она еще раз, собравшись с силами, позвала: — Леша!..

Истребитель Соломатина метнулся к ней и бросился в атаку на врага, принудив его оставить подбитый «як». Тем временем Лиля,